Большие дела [СИ] - Дмитрий Ромов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чурбанов и Злобин оба смотрят на меня так, будто я сошёл с ума.
— У нас с вами есть шанс не просто спасти этого человека, но и перевернуть мир!
— Щёлоков не даст провести расследование, — тут же отвечает Чурбанов, ухватывая мою мысль.
— А если следствие поведёт КГБ, — возражает Злобин, то он ничего не сможет сделать. И тогда мы его просто завалим.
— Стойте! — почти кричу я. — Не завалим. Щёлокова, пока жив Брежнев, никто не завалит. Забудьте. Мы его не завалим, а используем. Юрий Михайлович, нужно действовать совместно с КГБ, чтобы невозможно было всё замять. Сейчас вы совместно накрываете банду, берёте с поличным. Там у них куча улик, вещей принадлежащих другим лицам, в том числе убитым. Там замытые следы крови, там они все пьяные в дугу. Там ад, короче.
— Щёлоков не даст провести расследование, — повторяет Чурбанов.
— Должен, — отвечаю я. — Вы втолкуете ему, что если он сам, как бы своей рукой наведёт в ведомстве порядок, то окажется не проигравшим, а победителем. Он должен очистить свою структуру от подонков, от оборотней в погонах. Нужно уволить начальника управления транспортной милиции и бывшего начальника управления, нового замминистра. Рахметова. Вы понимаете? Это же они довели дела на транспорте до такого состояния. Это уже повсеместная практика задержанных грабить. Нужно сбросить Рахметова и всю его мафию, всех, кто с ним связан. А, следовательно, и тех, кто крышует Ашотика. Улавливаете? А самого Ашотика убрать. Мы расчистим себе поле. Все нити внутри МВД перехватит Юрий Михайлович, а Леонид Юрьевич выступит, как гарант и противовес. То есть замять нельзя, можно только очистить!
Я тороплюсь, говорю сумбурно, проглатываю слова и страшно нервничаю. С одной стороны, там человека убивают, а с другой мы решаем все свои задачи на годы вперёд. Ну, давайте же, тугодумы хреновы!
— И вражду между ведомствами мы смягчаем, — говорю я и осекаюсь. — Хотя, там ведь ещё по Плешивцеву вопрос открытый. Второе подряд поражение МВД…
— По Плешивцеву вопросов нет, — мотает головой Злобин. — Официальных, по крайней мере. Из органов он уволен задним числом. Мы из него всё, что хотели вытрясли, так что он теперь никому не нужен. Не судить же его из-за того, что он тебя похитил. Согласись, овчинка выделки не стоит. Из-за какого-то Плешивцева воевать с ментами никто не будет, смысла нет.
— Тем лучше, — пожимаю я плечами. — Ну, решайте же скорее! Каждая минута на счету! Звоните! Звоните, отдавайте приказы своим верным псам!
Время замедляется и ползёт медленно-медленно. Я даже рычу, не в силах сдерживаться. Ну, думайте, вы, алконавты! Если они сейчас откажутся, я возьму штурмом отдел силами моих ребят. Всем ментам вышка и делов-то. Я это сделаю. Ни на секунду не дрогну.
— Хорошо, — наконец говорит Чурбанов.
И Злобин тоже утвердительно кивает. От хмеля не остаётся и следа, оба они выглядят совершенно трезвыми.
Да! Да, твою дивизию! Да!
Чурбанов звонит своему доверенному помощнику, а Злобин — своему. Отдают приказы. Я снова выезжаю на «Ждановскую». Злобин едет со мной, а Чурбанов остаётся на празднике. Ему ехать несподручно.
Когда мы прибываем на место там уже работает КГБ и милиция. Скорая помощь увозит пострадавшего. А в отделении идёт конкретная работа. Задержанные с расквашенными носами выглядят весьма уныло. Думаю, повезут их сейчас не в ментовку. Злобин что-то втолковывает старшему группы.
— Как ты узнал? — спрашивает он, подходя ко мне.
— Выследил, — отвечаю я. — Чуйка, товарищ подполковник. У меня люди работали, искали, за что зацепиться и тут такое. Афанасьев ваш сел с друзьями, афганцами, кстати, на станции «Площадь Ногина». Они разговаривали и из разговора стало понятно, что он сотрудник КГБ. Он в вагоне задремал, они были все навеселе изрядно. Друзья вышли, а он поехал дальше. Мой человек наблюдал за ним и видел, как контролёры сдали его на руки ментам, бухим вдрабадан. Проследил. Заглянул в отделение, а они гасят вашего. Ну, и вот.
Злобин смотрит настороженно, недоверчиво.
— Вас Андропов, наверное, за это всё не похвалит, — меняю я тему. — Из-за этой хрени Щёлоков может выскользнуть из его хватки, ещё и героем станет.
— Станет, если ума хватит Чурбанова послушать. Но и я молодцом буду. Вовремя узнал и вмешался, не дал ментам мусор под ковёр замести. Так что может ещё и благодарность объявят и премию дадут какую-нибудь.
— Хорошо если так. Вы прокуратуру подключите, чтобы одеяло не тянуть друг на друга. Вам не дадут нормально следствие вести, генерального натравят. И вы не дадите. Пусть прокурорские займутся.
Злобин кивает. Он остаётся здесь, а я даю команду своим бойцам возвращаться на базу.
— А можно я у вас там заночую в избушке? — спрашивает водила, когда я подхожу к «Кубани». — Мне лучше бы в часть завтра после развода явиться, я тогда затихарюсь в гараже да на массу давану. А так сутра пошлют куда-нибудь.
— Можно, — киваю я, — козу на возу и…
— Машку за ляжку, — с улыбкой договаривает он. — Знаю. Так чё разрешите, товарищ главнокомандующий?
— Разрешаю. Александр, размести парня, пожалуйста. И на связи будь. Я возможно позвоню ещё. Готовность пока не отменяется.
С Абрамом явно какая-то хрень случилась. Не мог он просто взять и не прийти, забить на конкурс.
Я вхожу в казино в самый разгар веселья. Вхожу и сразу оказываюсь в центре внимания своих обожаемых и уже хорошо выпивших подруг.
— Егор, — подбегает ко мне Лида. — Юрий Платонович просил, чтобы ты его сразу нашёл. Он вон там где-то, в первых рядах.
— Ты где пропадаешь весь вечер? — подхватывает эстафету Ира Новицкая. — Пойдём, я тебя провожу. Хорошо, что твой Большак такой милый, иначе я бы умерла здесь с тоски.
Мы начинаем двигаться к сцене. Я озираюсь, разыскивая глазами начальника охраны.
— Лида, от Мамуки никаких вестей нет?
Она не успевает ответить, потому что инициатива переходит к Вале Куренковой.
— Здравствуйте! — встаёт она передо мной. — Ваше величество, я уж и не чаяла вас увидеть.
Новицкая больно щиплет меня за руку. Я вскидываю на неё глаза и считываю гневное послание: «А что здесь широкозадая делает?»
За широкозадой чуть поодаль встаёт Платоныч и машет мне рукой, я пытаюсь двинуться к нему, но девки превращают меня в снеговика, на которого налипает всё больше и больше снега.
Рядом с Большаком появляется Галина Леонидовна и тоже машет рукой. От неё отделяется Чурбанов и поддаваясь общей тенденции, устремляется ко мне, а дядя Юра делает какие-то знаки, показывая на сцену.
— Нет, пока никаких известий, — отвечает на мой вопрос Лида, отвлекая моё внимание.
— Егор! — подходит Айгюль. — Дядя очень волнуется по поводу Абрама.
Твою ж дивизию. Надо вам было всем в один момент на меня обрушиться! Новицкая хмурится, вспоминая, где она уже видела эту «таджичку».
— Егор Андреевич, — окликает меня охранник. — Там какой-то Торшин или Трошин пройти хочет, говорит, что срочное дело к вам.
— Пропусти, — киваю я и поворачиваюсь к Айгюль. — Я тоже страшно встревожен. Мы его ищем уже.
— Только сейчас начали искать?
Они все заговаривают враз, и мой мозг тут же начинает нагреваться, плавиться и кипеть, как сыр в микроволновке.
— Лида, мне поесть нужно! — говорю я. — Прямо сейчас. Сделай что-нибудь.
— Пойдём к Большаку, — шепчет Новицкая.
— Ситуация крайне тревожная, — наседает Айгюль, поглаживая меня по плечу.
— А Снежинский, между прочим… — гнёт своё Куренкова, и сам Куренков тоже появляется в поле моего зрения.
В этот момент передо мной вырастает Дольф Лундгрен, он же Иван Драго и капитан то ли Торшин. Он протискивается мимо очаровательных дев. Лицо его в свете хрустальных люстр выглядит землистым и безжизненным, но в глазах я замечаю бешеный огонёк.
— Итак, дорогие друзья! — раздаётся со сцены голос Борисова-Рафферти. — Жюри передало мне свой вердикт и сейчас я назову имя победительницы первого в СССР конкурса красоты.
Капитан хватает меня под локоть и начинает выдёргивать из нежного девичьего окружения. В этот момент я чувствую себя грубым сорняком, вырываемым сильной рукой садовника из нежного и благоуханного цветника.
— Победительницей становится… — разжигая интригу, продолжает ведущий и замолкает, позволяя барабанной дроби рассыпаться по залу. — Очаровательная…
Торшин вытаскивает меня из моего цветочного
